Какие смутные дни, как дышит ветер тревог,

И мы танцуем одни на пыльной ленте дорог

Как будто клятва дана: "Hичем не дорожить",

А только в этих волнах кружить.



Так закипай же в крови женьшеневый сок,

Пропадай душа, беги земля из-под ног

Так лети голова вместе с листьями вниз

Такие смутные дни, такие смутные дни.



И закипает в крови женьшеневый сок,

И чей-то пристальный взгляд нацелен прямо в висок

Так лети голова вместе с листьями вниз

Такие смутные дни, такие смутные дни.

(c) Эдмунд Шклярский




Смутное настроение. Кровь кажется вязкой и стынет где-то внутри. Сверху налеплено невыражающее то, что нужно лицо. Убийственное великолепие неопределенности. Хочется маску. Улыбающуюся, - возможно, африканскую, с перьями. На стену, - и упиваться жалостью к себе.

Но даже этой роскоши я не могу позволить себе много. Лягу спать, утром встанет солнце - и все пройдет. Вернется это - "ни о чем не жалеть". Мой тупой-широкий мир полон итальянского солнца и вместо слез - оливковое масло. А иногда так хочется содомазохизма, зарытых трупов и скелетов в шкафу, и побольше пафоса, пожалуйста, побольше! И чтобы - "Нет ни сна, ни пробужденья

Только шорохи вокруг,

Только жжeт прикосновенье

Бледных пальцев нервных рук.



Бейте в бубен, рвите струны,

Кувыркайся, мой паяц

В твоeм сердце дышит трудно

Драгоценная змея." (с)его же

Ночью страшно. Ночью никого нет, и сидишь как на пиру с самим собой, во время чумы. Все, кто нужет, уже ушли. Время мистических танцев и клятв на крови. Время-пить-чай, как всегда.





P.S. Да-да-да, как это верно: вся та фигня, что в наших дневниках - это опилки от творчества. Я - тот жалкий случай, когда весь творческий порый уходит в опилки, настолько он мал. Мал - или как в анекдоте: вырежу-ка я буратино... собачку, лягушку... черт с вами, брелок.

А потом и брелока не получается.